Как демократы, ища дураков, выставляют города-коммуны, республики, беззубой чисто философской штукой

А.Н.Илларионов, о светских причинах появления городов-коммун

Запад начинается с коммун, с городов-государств. Если мы говорим о том, какой институт в каком месте и в какое время означает зарождение того, что потом получило название Запада, что получило название классического либерализма и либертарианства, то это города-коммуны.

«Коммуна» — это объединение людей, лично свободных, это очень важно, лично свободных, посвящающих свою жизнь друг другу, защите себя, своих близких и каждого члена этого сообщества. Очень важно понимать, что Запад – это не примитивный индивидуализм, не упрощенный индивидуализм, о котором нам многое рассказывают во многих очень хороших книгах. Если бы это был только индивидуализм, то Запад ничего бы не создал, ничем бы не стал. Он проиграл бы в борьбе с другими общественными системами. Прежде всего проиграл бы Исламу.

Запад — это принципиальное, единственное изобретение во всей истории человечества, который сформулировал два важнейших условия прогресса – совместные усилия свободных людей. Это принципиально важно – совместные усилия рабов были всегда. Совместные усилия, направляемые единой силой, будь то фараон, султан, шах, император, генеральный секретарь ЦК КПСС – это было всегда, во всем мире. Атомизированные, разделенные индивидуумы — подгоняемые плетками, кандалами, ГУЛАГами — это было всегда.

Впервые в одном месте земного шара произошла мутация в человеческой социальной ткани. Такой мутации больше нигде не было, она произошла в Европе в середине X века, когда появились коммуны. Как институт они оказались уникальными. Ничего подобного ни в одном месте Земного шара никто не создавал.

В то же время возникли аналогичные коммунальные объединения — гильдии ремесленников и торговцев, университеты студентов и преподавателей, лиги городов, лиги государств — все это уникальные явления, нигде в мире их больше не было. Ни в России этого не было, ни в Молдове. Они возникли только в одном месте, на территории Западной Европы.

Затем они долго эволюционировали. Создавая и утверждая новые институты, один из которых — Великая Хартия вольностей. ... Но, кроме этого, и системы городского права – Магдебургское право, Любекское, Кульменское. Взгляните на уставы, или хартии, итальянских городов – как там устанавливалась власть уже в XII-XIII веках? Она избиралась, избиралась регулярно.

Бывали ли там узурпации власти? Были, конечно. Но там было то, чего не появилось нигде. Таких городов не было ни в России, ни в Индии, ни в Китае, ни на арабском Востоке, ни в Америке — нигде! Это возникло только в одном месте.

Именно это и является на самом деле ядром, сердцем Западной цивилизации и, следовательно, либерализма – и классического либерализма, и либертарианства: одновременное соединение индивидуальной свободы с коллективными действиями по защите этой индивидуальной свободы.

Защитить индивидуальную свободу от всех врагов, какие есть в окружающем мире, начиная от дикой природы до групп разбойников и государственной власти в одиночку невозможно. Один человек сам по себе защитить себя не может. Ни себя, ни свою семью, ни своих близких, ни детей.

Он может сделать это только тогда, когда он объединяется с другими свободными людьми, когда они образуют коллективы свободных людей, коллективы, объединенные не по принуждению, не из-под палки, не потому, что кто-то стоит с наганом за их спиной.

А потому, что они понимают, что только свободные люди, объединившись, вместе могут защитить самих себя и как индивидуумов и всех совместно – и свои семьи, и своих жен, и своих детей, и свое имущество. Это и есть концепция коммуны, но коммуны не в коммунистическом смысле, где все происходит из-под палки, а коммуны, как свободного объединения свободных людей.

Демократизация не происходит по ошибке. Настоящая демократизация наступает тогда, когда люди овладевают вот этим представлением, можно сказать, коммунальным – в средневековом смысле этого слова, когда они одновременно чувствуют себя и свободными, и испытывающими потребность в совместных действиях. Такое не бывает по ошибке. Это происходит исключительно из их сознательного решения. То, что приходит по ошибке, по ошибке и уходит, легко и непринужденно.

Ответ Анонима (отредактировано для понятности)
При этом, как мне кажется, надо учитывать маленький военный нюанс.
Граждане городо-государств, возникших в Средние Века в Западной Европе, были не только свободными, но и военнообязанными. Это привело к тому, что Город мог выставить многотысячное ополчение. Некоторые Города были способны выставить войско-граждан и более десятка тысяч. Конечно, редко город прибегал к тотальной мобилизации. Если происходило что-то более или менее серьезное, совет города обычно ограничивался использованием городской стражи и частичной мобилизацией. И только если опасность была угрожающей самому существованию Города, тогда прибегали к всеобщей мобилизации.
Конечно, по качеству и вооруженнию, это войско ополченцев не соответствовало рыцарскому войску какого-нибудь феодала, или наёмникам, но оно было многочисленным. Рыцарь мог без проблем одолеть ополченца, но рыцари не могли одолеть тактическое подразделение, даже состоящее из ополченцев.
Хорошо понимая, что рыцарь - воин индивидуальный, т.е. единичный, и сотня рыцарей, сражаются как сто отдельных человек, а не как боевая единица, Город обязывал каждого гражданина выучиться некоторым простым военным упражнениям, чтобы они могли сражаться скоординировано, как подразделение. Это были первые войска со времён падения Рима на территории Западной Европы, которые состояли не из отдельных воинов, каждый из которых сражался индивидуально, а войска, состоявшие из подразделений.
Но ни один Город, не смотря на свою военную организацию более совершенную, чем рыцарство, не стал вторым Римом или Карфагеном.
Причина кроется исключительно в том, что в средневековье городов-государств было не только много, но эти города были и примерно равны. И они уравновешивали друг друга, не давая какому-нибудь одному городу подняться.
Это тоже важный момент. Сам по себе Город-государство, если он бы он не был сдерживаем другими Городами-государствами, с такой же социальной, экономической и военной организацией, то создал бы не современную Европу, а новую Римскую империю, где он был бы центром, который выжимал соки из всех провинций. И чем он сильнее разрастался бы, тем соков требовалось бы больше, и сильнее возрастала бы внешняя экспансия.